Он виден – плут, казак прямой!

В передовом твоём отряде

Урядник был бы он лихой.

1836г А.С.Пушкин Денисову

 

 

              Актуальность исследования. «Капитанская дочка» занимает в творчестве Пушкина особое место. Это последнее завершённое и опубликованное при жизни прозаическое произведение поэта, итог его идейных и творческих исканий. На протяжении двух веков «Капитанская дочка» привлекала внимание писателей, критиков и литературоведов. В настоящее время продолжается интенсивное изучение романа. Анализу «Капитанской дочки» посвящены монографии Г. П. Макогоненко, Е. Н. Купреяновой, Е. Ю. Полтавец, отдельные главы в работах Л. С. Сидякова, Н. Н. Петруниной, Н. К. Гея, Н. Л. Степанова и других исследователей прозы Пушкина, множество статей. Однако исследователи отмечают, что, несмотря на существование обширной литературы, посвящённой творчеству Пушкина 1830-х годов, этот отрезок творческого пути писателя всё ещё является наименее изученным. Ряд важных вопросов, связанных с исследованием поэтики «Капитанской дочки», остаётся почти не затронутым. Неоднократно отмечалось, что Пушкин, одновременно создавая художественное и историческое произведения о пугачёвском восстании, по-разному использовал собранный в ходе работы документальный материал. Однако исследователи ограничиваются рассмотрением отдельных аспектов проблемы. Систематический сопоставительный анализ «Истории Пугачёва» и «Капитанской дочки» в литературе отсутствует. Открытым остаётся вопрос о приёмах трансформации исторического материала в исторической и художественной прозе Пушкина. Некоторые особенности поэтики «Капитанской дочки», выявленные при сопоставлении с «Историей Пугачёва», были отмечены рядом исследователей и интерпретированы как комические несообразности. Между тем, при ближайшем рассмотрении они представляют собой особую систему, возникшую в глубокой древности и связанную с карнавальной традицией. До сих пор не существовало целостного анализа карнавальной поэтики романа «Капитанская дочка». Необходимостью полного, всестороннего исследования указанных проблем поэтики «Капитанской дочки», которое может существенно дополнить представления о романе и художественной прозе Пушкина в целом, обусловлена актуальность и научная новизна диссертации. Цели исследования – на основании сплошного сравнительного анализа выявить конкретные случаи сходства текстов «Истории Пугачёва» и «Капитанской дочки»; сформулировать принципы трансформации документального материала в художественной прозе Пушкина; выделить черты карнавальной поэтики в романе «Капитанская дочка»; определить их функции в произведении; выявить специфические особенности воплощения карнавальной традиции в творчестве Пушкина. Объект исследования – «История Пугачёва» и «Капитанская дочка» Пушкина с точки зрения образной системы, сюжета и фабулы, художественного пространства. Предмет исследования – интертекстуальные связи между «Историей Пугачёва» и «Капитанской дочкой Материалом исследования являются «Капитанская дочка» и «История Пугачёва». Тексты приводятся по изданию: Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17-ти т. М.-Л.: Издательство АН СССР, 1938-1959. Методологическая основа. Работа основана на сочетании культурно-исторического и формального подходов. Теоретическую базу исследования образуют труды В. Б. Шкловского, М. М. Бахтина, А. З. Лежнева, Ю. Г. Оксмана, В. С. Баевского, Ю. М. Лотмана, Н. Н. Петруниной, Л. И. Вольперт, Л. С. Сидякова, Р. В. Овчинникова и других исследователей творчества Пушкина. История России полна воспоминаний о народных волнениях, иногда глухих и малоизвестных, иногда-кровавых и оглушительных. Одним из наиболее известных таких событий является восстание Емельяна Пугачёва. А.С.Пушкин серьёзно интересовался русской историей. Среди его исторических работ наиболее известны «История Петра» и материалы о пугачёвщине. Он обращался к личности Пугачёва дважды: когда работал над документальной «Историей пугачёвского бунта» и когда писал «Капитанскую дочку». Поэт работал по высочайшему разрешению в закрытых архивах, внимательно изучил документы, относящиеся к эпохе пугачёвского восстания. Удивительно, что сухие и точные отчёты хроникёров стали основой для создания богатого исторического полотна- знаменитой повести «Капитанская дочка». Отношение Пушкина к стихийным народным восстаниям было сложным. Горькие слова «Не приведи господь видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный» стоят многих томов исследований, посвященных славянскому менталитету. Пушкин прозорливо указал на две характерные черты крестьянских движений: отсутствие долговременной цели и звериную жестокость. Более всего Пушкина интересовала не фактическая сторона дела, а истоки восстания, психология его участников, в которой решающую роль играла вера в доброго царя, и личность человека, ставшего добрым царём для народа,- Пугачёва. Образ Пугачёва- исследуется один из центральных образов в романе и в историческом сочинении. Многие факты, описанные в «Истории Пугачёва» (черты внешности, одежда, изречения, противоречивость характера), переходят в роман. Однако в «Капитанской дочке» нет предыстории самозванца и обоснования исторической необходимости его появления (чему отводится значительное место в «Истории Пугачёва»); сокращено описание жестокостей, творимых лично Пугачёвым; отсутствуют сведения о частной жизни самозванца (тогда как в «Истории Пугачёва» описывается его женитьба), подробности его поведения перед казнью. Образ Пугачёва в романе возникает в ореоле стихии природной и стихии народной поэтической речи. Место исторической необходимости заступает логика случайности, неожиданных встреч и узнаваний. В образе Пугачёва проявляются мистические черты (намёки на оборотничество и связь с нечистой силой). Вместе с тем, материал отобран так, что законность власти Пугачёва в глазах народа представляется неоспоримой, а предоставленные доказательства соответствуют архаическим народным представлениям о царе. Емельян Пугачёв- донской казак, ветеран двух войн- Семилетней и русско-турецкой 1768-1774 годов. Он дослужился до звания хорунжего, то есть до первого офицерского чина в казачьих войсках русской армии. Вместо того чтобы продолжать военную карьеру, он стал предводителем крестьянской войны и погиб на эшафоте. Пятый самозванец на Руси Пушкин показывает Пугачёва с разных сторон: он то вожатый, которому Гринёв дарит заячий тулупчик, то самозванец, выдающий себя за императора Петра III, то преступник, посаженный в железную клетку. Однако из этих разрозненных картин автор составляет образ предводителя народного восстания, человека неистового темперамента и сильной воли, раздираемого внутренними противоречиями. Впервые на страницах повести мы знакомимся с Пугачёвым (не зная при этом, что это Пугачёв), уже во второй главе. Пугачёв- случайный человек, Богом посланный Гринёву и Савельичу в «вожатые». Только благодаря ему герои смогли добраться до жилья и переждать пургу. Описывая встречу «вора» и бродяги с дворянским юношей, поэт представляет весьма симпатичного героя: « Он смотрел на меня пристально, изредка прищуривая левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости». С этого эпизода можно уверенно сказать, что «вожатый»- человек бывалый, далеко не робкого десятка. Гринева поразила «сметливость его и тонкость чутья». От волжского разбойника у Пугачёва яркий, иносказательный, пересыпанный намёками, прибаутками и баснями язык. Больше всего же в нём привлекает могучая вольная натура, которой тесно в том «мундире», в который его одела судьба. Большое внимание Пушкин уделяет описанию внешности Пугачёва. Он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. Особенно его привлекают две детали: борода и глаза. Борода- чёрная, с проседью. Глаза выдают в нём человека сильного, не лишённого наблюдательности. Автор характеризует их как «живые», «сверкающие», «ястребиные», «огненные». Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское. Волоса были обстрижены в кружок; на нём был оборванный армяк и татарские шаровары. Пушкин использует многообразные художественные средства для создания образа Пугачёва, к числу которых относится речевая характеристика. Когда Пугачёв говорит простым, народным языком, к которому он привык, его речь звучит плавно и красиво. Поговорки и присказки придают ей музыкальность. Но как только Пугачёв напускает на себя царскую, с его точки зрения важность («Наши светлые очи не могут тут ничего разобрать»), он начинает выглядеть смешно (Гринёв сам называет сцену казни «ужасною комедией»). При описании поведения Пугачёва прослеживается детскость, наивность, желание подражать другому миру, против которого он восстал (вспомним, как выглядел «дворец» Пугачёва или как появляется перед Петрушей в облике царя»). Вторая встреча с Пугачёвым (теперь уже предводителем народного восстания) состоялась в Белогорской крепости, куда был направлен на службу Гринёв. Здесь Пугачёв- смертоубийца, по его вине гибнут полюбившиеся нам отец и мать Маши Мироновой, простые, благородные люди, с детства придававшие огромное значение понятию чести. Обращает на себя внимание жестокость Пугачёва, который склонен скорее казнить, чем миловать. Общеизвестны факты дикого разнузданного террора, установленного Пугачёвым в захваченных городах. Но здесь же осуществлён поступок Пугачёва в отношении Гринёва и Савельича, который, кроме как благородным, никак не назовешь. Пугачёв не смог нанести обиду тому, кто когда-то сделал ему добро, хоть человек этот- его противник и заслуживает такой же кары, что и остальные противники Пугачёва. Это свидание с Пугачёвым у Петра Гринёва было не последним. В следующий раз он встретился с «бунтарём», когда ехал освобождать из плена Швабрина свою возлюбленную Машу Миронову. Пугачев сам взялся сопровождать молодого дворянина до Белогорской крепости. По дороге между ними завязался разговор, из которого мы узнаём жизненный принцип этого человека: «чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью». То есть чем жить долгую жизнь в угнетении и неволе, лучше прожить немного, но свободным человеком, никому не подчиняясь. На слова Гринёва о том, что «жить убийством и разбоем значит… клевать мертвечину», Пугачёв ничего не ответил и задумался. Такое поведение, по моему мнению, говорит о том, что подобные мысли, скорее всего, посещали и Пугачёва. В этом же разговоре Пугачёв, мудрый и смелый вождь восстания, и признаётся, что предчувствует поражение поднятого им бунта и свою казнь. Вероятно, с самого начала восстания лжеимператор прекрасно понимал, что его авантюра обречена на провал. «Узка моя улица», - говорит Пугачёв Гринёву. Предчувствия не обманули предводителя- он был выдан его же соратниками. Пугачев у Пушкина живёт по легенде об орле и вороне, то есть выбирает кровавый путь. Устами Пугачёва Пушкин здесь высказал свою идею- народное восстание закономерно, но оно не приведёт к желаемым результатам. Итак, Пугачёв- благородный и смелый, но он и жестокий. Он воспринимается простым народом как спаситель, поэтому должен обладать сверхъестественными качествами, например, дольше и жарче всех париться в бане. Его образу в повести присуща некая романтизация или, в русском понимании, сказочность. Последняя встреча Пугачёва и Гринёва происходит за минуту до казни пленённого бунтовщика. В это страшное мгновение Пугачёв узнаёт того, кого полюбил за честность, храброе и доброе сердце, и кивает ему. «Через минуту его голова, мёртвая и окровавленная, была показана народу». Пушкин устами героя сокрушается о позорном конце: «Емеля! Емеля!-думал я с досады, - зачем не наткнулся ты на штык или не подвернулся на картечь! Лучше ничего не мог бы ты придумать». Образу Пугачёва в произведении присуща некая романтизация, что объясняется вниманием автора к внутреннему миру героя, особенности которого раскрываются с помощью реалистического метода, характерного для произведения в целом. Пушкину удалось показать достоинства и недостатки Пугачёва: его смелость, удаль, широту натуры, способность совершать необдуманные поступки и в то же время жестокость. Пушкин обрисовал Пугачёва метко, впечатлительно. Его видишь и слышишь. В некоторых чертах автор идеализировал его. У Пушкина Пугачёв – живой человек. Живой мужик. Он бескорыстен и великодушен. Мы считаем, что Пушкин любил своего героя . Пушкин сначала в «Истории Пугачева» изобразил великого бунтаря «зверем», воплощением злодейства, а в написанной позже повести — великодушным героем. Как историк он знал все «низкие истины» о пугачевском восстании, но как поэт, как художник — про них забыл, отмел их и оставил главное: человеческое величие Пугачева, его душевную щедрость,«черные глаза и зарево». А. С. Пушкин поступил так потому, что истинное искусство ни прославления зла, ни любования злом не терпит, потому что поэзия — высший критерий правды и правоты, потому что настоящее «знание поэта о предмете» достигается лишь одним путем — через «очистительную работу поэзии». А. С. Пушкин в «Капитанской дочке» поднял Пугачева на «высокий помост» народного предания. Изобразив Пугачева великодушным героем, он поступил не только как поэт, но и «как народ»: «он правду факта— исправил... дал нам другого Пугачева, своего, народного.